Когда Хантингтон-холл пустел, Джону становилось скучно. А когда Джону становилось скучно, он развлекал себя так, как умел. И зачастую это были такие развлечения, последствия которых мало кому в доме приходились по вкусу. Джон, конечно, вращался в самых уважаемых и высоких кругах, но наравне с этим он мог подобрать на улице бродягу, который по его мнению блестяще играет на саксофоне, и усадить его за один стол с какими-нибудь титулованными наследниками. И ему прощалось, потому что в этом был весь он.
Прощалось гостями, но не Тарквином и не Марджи, которые, возвращаясь, могли наткнуться на этого бродягу, или на неприбранную гостиную на втором этаже, которую горничные просто не успевали привести в порядок. Веселился Джонни всегда до упора.

Так случилось и с вечером поэтов. Винсент не был поклонником шумных сборищ, и даже думал уйти куда-нибудь на время вечеринки, но желание послешать чужие стихи и приобщиться к прекрасному победило.
На этот раз мероприятие проходило на первом этаже. Винсент спустился, когда вечеринка уже набирала обороты. Он еще с лестницы заслышал голос Джона и невольно усмехнулся. Его дядя как всегда мастерски развлекал публику. Снизу раздавались взволнованные голоса гостей, и когда Винсент оказался в холле, Луи Армстронг запел Kiss of fire.
- Дед тебя по голове не погладит, - пробормотал себе под нос Винсент, пробираясь сквозь толпу.
По пути он плеснул себе в стакан воды, кинул пару кубиков льда и дольку лимона. Будет ли он принимать участие в этом празднике жизни и пить алкоголь, Винсент еще не решил.
То и дело его останавливали разные люди, смеялись, здоровались, хвалили Джона за то, что всех собрал или, что особенно позабавило Винсента, спрашивали, кто он такой. Одна блондинка с выдающимися формами в обтягивающем платье цвета сахарной ваты вообще поцеловала его в уголок губ, оставив чувственный красный след, который удалось стереть с большим трудом.
- О, я думал, не найду тебя в этой толпе, - Винсент обернулся на оклик Джонатана. - Собрать всех и уехать куда-нибудь из дому было бы вполне в твоем духе, верно?
Джон показал ему сурового на вид гостя, которого Винсент прежде не видел. Господин выглядел так, словно был крайне напряжен. Винсент даже знал одну блондинку, которая могла бы помочь ему расслабиться...
- Здесь куча незнакомых людей. Но я видел тут Лоэля Мидлфорда и Саманту Бёрд. Это же они?
Скандальная парочка с совершенно чудесными стихами, которые в большинстве своем носили довольно мрачный характер, за что и нашли отклик в сердце Винсента. Джон вполне мог счесть их скучными и депрессивными, но Винсент их выступления ждал с нетерпением. Оба длинноволосые брюнеты, одетые в белое, они стояли в противоположном углу комнаты.
- Эй, - он подтолкнул Джона локтем в бок, - Марджи сильно расстроится, что ты ее не пригласил. Она же так любит творческих людей.
Одних романов с этими творческими людьми было уже не перечесть.

Ветер доносил со стороны обрыва раскаты грома, холодными пальцами проникая под одежду и грозясь усугубить и без того разыгравшуюся простуду. В воздухе пахло дождем и старой горькой полынью, которая пожухлым грязным покрывалом устилала все вокруг. Тимоти ощущал себя героем кинофильма, пробираясь в густых зарослях и то и дело получая ветками по лицу. Мери уже говорила вчера, что собирается привести в порядок сад перед домом, и, зная ее натуру, Тимми небезосновательно мог полагать, что на достигнутом она не остановится. Он пока не знал, разглядывала ли она этот сад в деталях, но примерно мог прикинуть, что к концу лета здесь будут прохладные фонтаны, фруктовые деревья и, возможно, даже гном, если только она не захочет быть оригинальнее соседей. Если положить руку на сердце, Тимоти очень не хотелось бы, чтобы в эту часть их владений вносились изменения. Сад уходил далеко-далеко за черту участка, незаметно заступая в черту леса. Было бы невесело, если бы здесь решили поставить ограду.
Размышления его были прерваны, когда, внезапно споткнувшись, он полетел на землю. Оттуда торчала какая-то деревяшка. Поначалу мальчик не обратил на нее особого внимания и двинулся дальше, но потом ему показалось, что деревяшка эта имеет очень необычную форму. Он присел на корточки и огляделся в поисках какой-нибудь крепкой ветки, но ничего не нашлось. Что ж поделать? Пришлось копать руками. Занятие оказалось непростым, но чем больше показывалась на свет из подмерзшей земли вещица, тем больше разгорался интерес Тимоти. Мелькнула мысль о том, что ее можно будет продать на хэллоуинской ярмарке, если она окажется стоящей… «Ярмарка! Сегодня же тридцатое число!» И с этими мыслями он хлопнул себя по лбу грязной рукой. Событие, которого он так ждал и к которому собирался тщательно подготовиться, возможно, было бы совсем позабыто. В городе на хэллоуин ничего интересного не устраивалось, а о местном празднике с его карамельными яблоками, конкурсами и фейерверками Мери рассказывала очень много. Тимми уже знал, какой выберет костюм, но даже не начал его делать.
Будет еще время себя поругать, а пока стоило разобраться с находкой, которая как раз появилась на свет. Это была странная деревянная вещица, принадлежность которой сразу определить было довольно сложно. Тимоти, стоя на коленях на сырой земле, долго вертел ее в руках, настойчиво вглядываясь и хмыкая. Не то игрушка, не то кухонная принадлежность, не то инструмент…  Разумеется, он заберет ее с собой, а там посмотрим. И как раз в тот момент, когда он собирался подняться, чей-то голос заставил его испуганно вздрогнуть. Он обернулся и заметил девочку примерно его возраста, которая была довольно странно одета для середины осени - на ней было легкое белое платье.
Девочка поинтересовалась, что он тут делает.
— Я здесь живу, — как будто даже с вызовом ответил Тимми, внимательно оглядывая гостью, но потом опомнился, что находится здесь первый день. — Мы переехали в этот дом вчера. Я решил осмотреть сад и наткнулся на это…
Конец фразы как-то скомкался, когда мальчик показал находку, но он решил улыбнуться в ответ. Улыбка вышла немного растерянной. Он подозревал, что «старый дом», обросший легендами, наверняка стал за эти годы любимым местом для детей. Возможно, многие не решались заходить внутрь, но уж в саду-то точно лазали, так что эта девочка вполне могла быть одной из таких любителей приключений. Страшно подумать, что будет завтра ночью, если новость об их приезде не облетит деревушку за сутки.
— А ты как сюда попала? — спросил Тимми.

Когда за окном февральская стужа, а мороз рисует на стекле замысловатые узоры, самое время заняться колдовством.
С тех пор, как сестры Флорес открыли кафе, прибавилось много дел. С одной стороны, они по-прежнему занимались магией, колдуя над блюдами и напитками, с другой — на домашнюю магию совсем не оставалось времени. Эмили уже забыла, где пылился мешочек с рунами, давно не держала в руках таро и занималась практикой с камнями.
В иные дни по вечерам она приходила, обессиленная, занималась йогой, отмокала в ванной под приятную музыку, и ложилась спать. Большой поток посетителей не мог не радовать, но в такие дни нагрузка ощущалась особенно сильно. О том, чтобы взять вторую официантку, Эмили и думать не хотела. Это нарушило бы энергетику, ведь где это видано, чтобы на ведьмину кухню пускали посторонних?
Так что с колдовством? Насмотревшись на метель за окном, в один из уютных зимних вечеров, Эмили решила найти Шарлотту. Из всех троих сестер она, пожалуй, никогда не забывала о практиках, всегда помнила бабушкины заветы и действительно могла называться ведьмой.
После ухода бабушки и мамы Шарлотта стала для Эмили примером. Невозможно было не восхищаться тем, как мастерски она управляется с делами, мастерит саше, готовит совершенно чудесные блюда и, вовремя подмечая все вокруг, может дать нужный совет или подсказать что-нибудь. Шарлотта, как и бабушка, крепко держала магию в руках и умела с ней управляться.
Женщины семьи Флорес издавна были не такими, как все. В их доме всегда подавали диковинные блюда, их наряды всегда отличались красотой и оригинальностью, они все имели прекрасные голоса, выразительный взгляд и знания, которые другим женщинам были неведомы.
Эмили помнила, какими раньше были зимы. По вечерам топили камин, бабушка собирала девочек за вышивкой, а сама вязала им свитера и рассказывала диковинные истории. О далеких королевствах и принцессах, о лесных духах, морских глубинах, о проделках фейри, о луне и звездах… Эмили любила эти сказки, которые нельзя было вычитать ни в одной из книжек. Она вышивала оленей с ветвистыми рогами и полевые цветы, напевала тихо под нос, представляя себя принцессой из очередной истории, и была счастлива, как никогда.
Теперь они остались втроем. Иногда, конечно, устраивали себе уютные домашние вечера, разжигали огонь в камине, рассказывали друг другу что-нибудь интересное или смешное, но сказки будто испарились из их жизни с уходом бабушки. А может, с уходом детства. Иногда Эмили думала, что пройдет время, у них появятся собственные дочери, и цикл повторится снова. Они будут сидеть за вязанием в высоком кресле, пить травяной чай, и тогда бабушкины истории оживут в памяти. Как по волшебству.
Прежде, чем пойти к Шарлотте, Эмили решила приготовить чай. В этот вечер, она чувствовала, нужно задобрить лесного духа. А для него, конечно, готовился особый напиток.
Для начала Эмили залила крутым кипятком две части еловых веточек, оставила их отстояться. Взяла немного свежих ягод облепихи, и сушеных — можжевельника. Через десять минут добавила в настой, а ветки извлекла. Туда же — немного чабреца и сушеных листьев рябины. И снова настоять, пока напиток не напитается ароматом.
Завершив приготовление, Эмили налила немного в блюдце и вынесла на порог, чтобы духи благословили их в этот вечер. Потом наполнила две чашки и отправилась на поиски Шарлотты.
— Привет. Я чувствовала, что должна прийти — сказала она, заходя в комнату. А потом перешла почти на шепот: — Я сделала чай по твоему рецепту и оставила блюдце на пороге.
Ее взгляд переместился на камни. Она закрыла глаза, протянула руку и взяла один наугад. Это оказался черный, с вишневыми прожилками, обсидиан.

Когда за окном февральская стужа, а мороз рисует на стекле замысловатые узоры, самое время заняться колдовством.
С тех пор, как сестры Флорес открыли кафе, прибавилось много дел. С одной стороны, они по-прежнему занимались магией, колдуя над блюдами и напитками, с другой — на домашнюю магию совсем не оставалось времени. Эмили уже забыла, где пылился мешочек с рунами, давно не держала в руках таро и занималась практикой с камнями.
В иные дни по вечерам она приходила, обессиленная, занималась йогой, отмокала в ванной под приятную музыку, и ложилась спать. Большой поток посетителей не мог не радовать, но в такие дни нагрузка ощущалась особенно сильно. О том, чтобы взять вторую официантку, Эмили и думать не хотела. Это нарушило бы энергетику, ведь где это видано, чтобы на ведьмину кухню пускали посторонних?
Так что с колдовством? Насмотревшись на метель за окном, в один из уютных зимних вечеров, Эмили решила найти Шарлотту. Из всех троих сестер она, пожалуй, никогда не забывала о практиках, всегда помнила бабушкины заветы и действительно могла называться ведьмой.
После ухода бабушки и мамы Шарлотта стала для Эмили примером. Невозможно было не восхищаться тем, как мастерски она управляется с делами, мастерит саше, готовит совершенно чудесные блюда и, вовремя подмечая все вокруг, может дать нужный совет или подсказать что-нибудь. Шарлотта, как и бабушка, крепко держала магию в руках и умела с ней управляться.
Женщины семьи Флорес издавна были не такими, как все. В их доме всегда подавали диковинные блюда, их наряды всегда отличались красотой и оригинальностью, они все имели прекрасные голоса, выразительный взгляд и знания, которые другим женщинам были неведомы.
Эмили помнила, какими раньше были зимы. По вечерам топили камин, бабушка собирала девочек за вышивкой, а сама вязала им свитера и рассказывала диковинные истории. О далеких королевствах и принцессах, о лесных духах, морских глубинах, о проделках фейри, о луне и звездах… Эмили любила эти сказки, которые нельзя было вычитать ни в одной из книжек. Она вышивала оленей с ветвистыми рогами и полевые цветы, напевала тихо под нос, представляя себя принцессой из очередной истории, и была счастлива, как никогда.
Теперь они остались втроем. Иногда, конечно, устраивали себе уютные домашние вечера, разжигали огонь в камине, рассказывали друг другу что-нибудь интересное или смешное, но сказки будто испарились из их жизни с уходом бабушки. А может, с уходом детства. Иногда Эмили думала, что пройдет время, у них появятся собственные дочери, и цикл повторится снова. Они будут сидеть за вязанием в высоком кресле, пить травяной чай, и тогда бабушкины истории оживут в памяти. Как по волшебству.
Прежде, чем пойти к Шарлотте, Эмили решила приготовить чай. В этот вечер, она чувствовала, нужно задобрить лесного духа. А для него, конечно, готовился особый напиток.
Для начала Эмили залила крутым кипятком две части еловых веточек, оставила их отстояться. Взяла немного свежих ягод облепихи, и сушеных — можжевельника. Через десять минут добавила в настой, а ветки извлекла. Туда же — немного чабреца и сушеных листьев рябины. И снова настоять, пока напиток не напитается ароматом.
Завершив приготовление, Эмили налила немного в блюдце и вынесла на порог, чтобы духи благословили их в этот вечер. Потом наполнила две чашки и отправилась на поиски Шарлотты.
— Привет. Я чувствовала, что должна прийти — сказала она, заходя в комнату. А потом перешла почти на шепот: — Я сделала чай по твоему рецепту и оставила блюдце на пороге.
Ее взгляд переместился на камни. Она закрыла глаза, протянула руку и взяла один наугад. Это оказался черный, с вишневыми прожилками, обсидиан.